Фискальный аскетизм не способен повысить моральный дух

Высокая безработица в Европе, Соединенных Штатах и других странах мира - это настоящая трагедия, и дело не только в падении совокупного объема производства; безработным приходится платить высокую эмоциональную и психологическую цену за то, что они не являются частью работающего сообщества. По словам некоторых любителей затягивать пояса, фискальная консолидация повышает мораль. Премьер министр Великобритании и главный сторонних этой политики Дэвид Кэмерон утверждает, что его программа снижает «зависимость от денег и благосостояния», вылечивает от вещизма, восстанавливает «твердость духа» и вдохновляет «творцов, деятелей и жизнеутверждателей». Американский конгрессмен Пол Райян не отстает, заявляя, что его программа - это часть плана по стимулированию «творчества и духа предпринимательства». Возможно, какие-то программы фискальной консолидации и в самом деле повышают мораль. Монахи, например, находят смысл бытия, когда ведут аскетичный образ жизни, а тренировочные лагеря для новобранцев в армии воспитывают характер - по крайней мере, так говорят. Но фискальный аскетизм, который мы сейчас дружно практикуем, несет людям безработицу и наполняет их жизнь чувством ненужности и собственной никчемности.

Вероятно, кто-то думает, что короткий период без работы - это время для размышлений, для восстановления личных связей, для возврата к фундаментальным ценностям. Некоторые экономисты много лет назад даже думали, что мы в наше время должны больше предаваться досугу. Джон Мейнард Кейнс в своем эссе «Экономические перспективы для наших внуков» (1930 год) размышлял о том, как через сто лет, то есть к 2030 году, высокие доходы приведут к снижению средней продолжительности рабочего дня всего до трех часов, таким образом, в неделю мы будем работать всего пятнадцать часов. Конечно, до установленного срока еще семнадцать лет, однако, судя по всему, Кейнс был очень далек от истины. Как и Роберт Теобалд, который в 1963 году в книге «Свободный человек, свободные рынки» оспаривал нелюбовь общества к высокой безработице. Он утверждал, что «вместо деструктивной безработицы, мы можем получить качественный досуг», и что нам не нужна экономика белок в колесе, зависящая от маниакального потребления». Но поиски способов осмысленного времяпровождения в конечном счете приводят на с к потребности в работе: «качественный досуг» со временем надоедает. Люди хотят работать больше трех часов в день, даже если это работа на конвейере в сборочном цехе. А возможность работать должна быть одной из основных свобод.

Безработица - это продукт капитализма: если в человеке больше не нуждаются, его утилизуют, выбрасывают за борт. На традиционных семейных фермах ни о какой безработице и слыхом не слыхивали. Финансовый аскетизм открыл перед нами неприглядную правду: в современной экономике отсутствуют межличностные связи, и нам платить за это высокую моральную цену. Принцип распределения работы в условиях снижения нагрузки позволил бы людям сохранить минимум работы и свою самооценку в период экономических спадов. Вместо того, чтобы уволить 25% своих сотрудников во время рецессии, компаниям следовало бы временно сократить рабочие часы с восьми до, скажем, шести в день. Все бы остались при деле и приблизились к идеалу Кейнса. Некоторые страны, в частности, Германия, поощряют такой подход. Однако принцип разделения работы сопряжен с рядом технических проблем, особенно если его использовать масштабно, для выхода из кризиса, подобного тому, в котором мы сейчас оказались. Эти проблемы делают невозможным резкий период к качественному досугу, о котором мечтали философы типа Кейнса и Теобалда.

Одна из них заключается в том, что у работников есть некие фиксированные затраты: на дорогу до работы и домой, на медицинскую страховку или на питание. Они не снижаются, когда сокращается рабочее время (и, соответственно, оклад). Долги и прочие обязательства тоже остаются прежними. Они могли бы купить дом поменьше, если бы знали, что им урежут работу. Но теперь дело сделано, и свое жилье на другое уже очень сложно. Другая проблема в том, что очень сложно равномерно сократить объем работы всех сотрудников, поскольку какая-то работа легко масштабируется вместе с объемами производства, а какая-то остается фиксированной в любом случае. Труман Бьюди из Йельского университета в своей книге «Почему зарплаты не падают во время рецессии» приводит интервью со многими руководителями, занимающимися назначением окладов и сокращениями. Они считают, что сократив рабочие часы и оклад всем работникам во время рецессии, можно нанести серьезный вред атмосфере внутри компании. В этом случае все сотрудники будут чувствовать, что у них нет настоящей работы. Его собеседники говорили ему, что лучше, если болезненные последствия сокращения занятости сконцентрированы на небольшой группе людей, чьи жалобы и недовольства не слышат оставшиеся сотрудники. Работодатели пекутся об атмосфере на рабочем месте, а не о моральном духе уволенных людей. Конечно, их упадочные настроения отразятся на других, и это очень важно для экономики; но не для фирмы, которая их уволила.

Возможно, мы все были бы счастливы трудиться меньше, если бы сокращение рабочих часов отражало бы постепенное социальное преображение. Но нам не нужна безработица, свалившаяся как снег на голову, из-за кризиса. Вот почему фискальный аскетизм не способен повысить моральный дух. Для этого нам нужна социальная модель, где каждый будет при деле, у каждого будет возможность почувствовать себя частью сообщества, выполняя некоторую работу. А для этого нужны фискальные стимулы - в идеале, ориентированные на снижение долговой нагрузки, то есть равномерно повышающие налоги и расходы. Увеличение налогового бремени для работающих людей равнозначно сокращению рабочих часов. Но если увеличение налогов с политической точки зрения невозможно, следует прибегнуть к старым добрым дефицитным расходам. Тут главное добиться стимулов, которые будут способствовать созданию рабочих мест и вернут работу всем уволенным.

Подготовлено Forexpf.ru по материалам Project Syndicate

с ProFinans Servis / Forexpf ru / ПроФинанс сервис